Поэт и журналист Валерий Чубар:

Валерий, вы однажды про себя сказали «Журналистика — моё ремесло, а литература моя любовь». А как Вы начали писать стихи?

Я начал писать стихи во время учебы в Ленинграде, тогда ещё в Ленинграде. Это город, который очень властно делает человека поэтом. Он очень поэтичен. И поэтому первые стихи у меня были очень питерские:

«Белые ночи, белое вино.
Как кружит голову оно.
Белый пух, летящий с тополей
Пустота проспектов и аллей».

Вот такие питерские стихи. Белые ночи это ещё и Русский Север, поэтому то что я оказался в Архангельске и продолжил писать стихи — это было совершенно естественно.

А сегодня поэт в России по-прежнему больше чем поэт?

Хорошо бы Россию об этом спросить. А поэты что? Поэты пишут стихи и в этом их миссия. А рассуждать о значении поэзии "больше читают, больше пишут" — этим должны заниматься социологи, литературоведы. Поэты должны писать, они не могут не писать. А читают ли их, сколько читают и каково значение поэзии — это уже потом всё оценивается.

На Ваш взгляд, современному русскому человеку нужна современная поэзия?

И классическая нужна, потому что она классическая, она вечная. Если мы хотим прикоснуться к вечному, а не к сиюминутному — классическая поэзия. А современная русская поэзия, это нечто живое — что-то отсеивается, что-то станет вечным.

Есть замечательные поэты, Николай Зиновьев, замечательный современный русский поэт. И как может такой поэт быть ненужным? Если Вы почитаете его стихи, Вы со мной согласитесь. Поэзия отвечает очень коротко на те вопросы, в качестве ответа на которые можно написать целые тома. А бывают стихи в несколько строчек и всё понятно. У Зиновьева очень короткие стихи. И у меня, например, есть такое четверостишие:

«В детском садике гомон и смех
Там качели копируют жизнь.
Если кто-то поднимется вверх,
Рядом кто-то опустится вниз».

Можно сколько угодно рассуждать о социальной справедливости, но четыре строчки и этим всё сказано. Вот это поэзия.

Если раньше знать стихи Пушкина, Лермонтова, Есенина считались обязательным элементом воспитания, считалось хорошим тоном их где-то процитировать, а стихи Ахмадуллиной, Евтушенко вообще читали под полой, сейчас же мы зачастую ограничиваемся рифмами про лабутены и айфоны. О чем это говорит, на ваш взгляд? Современная Россия заслуживает такой поэзии, раз она на неё соглашается и тиражирует?

Бывают вопросы, в которых заключен ответ. Сама тональность вопроса и его логика подразумевает ответ. Вы, в общем-то, ответили за меня. Конечно, если жить на уровне лабутенов, то это растительная жизнь, жизнь телесная. Сейчас мы формируем общество потребления, мы говорим о теле всё время. А тело, что телу нужно? Извините за грубость, поесть и поспать. Ну, ещё в какие-то социальные игры поиграть, чтобы самоутвердиться. Если для человека это всё, очень жалко его, обидно за человека. А если не всё, если он думает о каких-то душевных вещах, тут поэзия как раз и нужна, безусловно.

Мы очень быстро живём сейчас. Темп жизни ускорился беспредельно. Мы захлебываемся в информации, в каких-то жизненных потоках, а поэзия ведь не терпит суеты. Вот открыл книжку, зажег свечку, налил рюмку чая, крепкого... А мы редко сейчас сталкиваемся с этим. Торопимся, всё время куда-то мчимся. Накупили машин, машины стоят в пробках, какой-то абсурд. Я как поэт рассуждаю. С точки зрения обычного жителя страны я могу понять. Ну да, экономика, политика. А как поэт я этого не понимаю. Душа возмущается.

Вообще поэзия ведь обращена к душе. Если мы признаем, что у человека есть душа, то мы должны признать, что ей нужна и поэзия. Вот вчера у меня была встреча в Северодвинске, в библиотеке. Там женщина сказала «Я люблю ваши стихи, моё любимое вот это». И оно действительно и у меня одно из самых любимых.

«Вечно иду не в ногу
Быстро пытаюсь жить я
Видимо, прыти много
Надо убавить прыти.

Камнем на шее вера
В то, что нельзя исправить.
Видно люблю — не в меру,
Надо любви убавить.

Зло мне дышать мешает
Лютость людская душит.
Видно, душа большая.
Как мне убавить душу?»

Ну вот, всё равно возвращаешься к разговору о душе. Снова и снова.

Сегодня нередко возникает дискуссия о том, а нужна ли современному человеку библиотека? Ведь в век информатизации всё можно прочитать где-то, чуть ли не в электричке, в автобусе.

Только сегодня утром по телеканалу Россия было интервью, связанное с Днем поэзии. Там этот вопрос задавали. Я не помню собеседника, кто-то из крупных деятелей культуры. Был задан вопрос о чтении на электронных носителях, отсюда сразу вытекает мысль, что библиотеки не нужны и книги на бумажном носителе не нужны. И в результате дискуссии они пришли к выводу, что чтение бумажной книги и чтение на электронном носителе это разные вещи, технологически разные вещи.

Книгу надо в руках подержать, перевернуть, посмотреть с чего началось, сопоставить свою мысль с мыслью автора. Если мысль есть, если мысли нет, можно и на телефоне читать. Отсюда сразу вывод — а где должны храниться книги на бумажных носителях? В библиотеках. Значит и библиотеки нужны? Только библиотеки тоже трансформируются, меняются. Наша Добролюбовка, например, прекрасно работает в этом плане. Там много разных форм работы с читателем. 

В этом же интервью проскочила информация о том, что самая читающая нация сегодня — американцы.

Нет, там говорилось о том, что американец читает 11 книг в год, а русский 18 книг в год. И о том, что в год в России издается 110-115 тысяч книг. Ну, о чём это говорит? Раз издаются, значит как-то они востребованы. Так что будем оптимистами.

Спасибо Вам большое за беседу!

Закончу тоже, пожалуй, стихотворением. Поэзия это либо молитва, либо очень интимная вещь, очень личная. Понятно, что о любви невозможно  кричать на перекрестке,правда? Ну, или поэзия это лозунг немножко, страстное такое выступление. Бывают стихи очень личные, а у меня в основном лирические. Я лирик по натуре. Но иногда прорывается и тогда бывают другие стихи. Вот как раз такое я и прочту.

«Вовек покоя не просили мы в тишине благопристойной.
Пока на свете есть Россия, она не может спать спокойно.

Те страны, где насилие в силе нам вновь и вновь готовят войны,
Пока на свете есть Россия, они не могут спать спокойно.

В предгрозовой тревожной сини небес звон льется колокольный.
Пока на свете есть Россия, Господь не может спать спокойно».