В Архангельске завершилось следствие по делу Графа и Мышковского

В качестве подсудимых в этом процессе уже более двух лет выступают экс-директор предприятия Виталий Граф и депутат областного Собрания Сергей Мышковский. 
Не так давно мы уже рассказывали историю, которая предшествовала банкротству одного из флагманов лесопромышленного комплекса Архангельска. А теперь попробуем разобраться – в чем же обвиняют тех, кто, по версии следствия, толкнул предприятие в финансовую пропасть.

Что? Где? Когда?

Именно на такие простые вопросы должно было ответить следствие во время судебного заседания. Дело в том, что основа обвинения строится на предположении о том, что Виталий Граф преднамеренно совершал действия, направленные на банкротство «Лесозавода №3».

Развивая этот тезис, следственный комитет, а вслед за ним и областная прокуратура в обвинительном заключении уточнила формулировку: «Граф Виталий Вячеславович своими умышленными преступными действиями при пособничестве Мышковского в период с июня 2012 года по июль 2013 года создал и увеличил неплатежеспособность «Лесозавода №3», что повлекло неспособность данного предприятия исполнять свои обязательства и причинило ущерб добросовестным кредиторам не менее чем на 755 миллионов рублей». 
То есть обвинение поставило перед собой две задачи. Первое. Оно взялось доказать, что именно намеренные действия Графа послужили причиной того, что «Лесозавод №3» стал неплатежеспособным.

Однако, мы уже знаем, что фактически «Лесозавод №3» не мог отвечать по своим обязательствам уже в 2010 году, а стоимость его имущественного комплекса периодически искусственно завышалась предыдущим руководством заводадля того, чтобы банки не отказывали предприятию в новых кредитах.

То есть, уже тогда, случись необходимость отдать все долги разом, лесозавод не смог бы этого сделать даже продав все свое имущество по рыночной цене.
В ходе судебного следствия эти выводы были подтверждены целым рядом экспертиз финансово-хозяйственной деятельности предприятия и выводами экспертов.
Так, например Оксана Коптева, гендиректор ООО «Финансовая экспертиза», заявила в суде, что «Лесозавод №3» фактически являлся неплатежеспособным аж с 2010 года.
Однако, следствие на этот факт внимания не обратило, даже не смотря на то, что все имеющиеся в деле экспертизы были представлены им самим.

Судя по прениям на суде, следствие в расчет берет лишь те события, которые происходили, когда директором предприятия уже был Виталий Граф.

Логики в этом, согласитесь, не больше, чем в том, чтобы начать смотреть сериал с последней серии.

Второе – это ущерб. Это главный признак всех экономических преступлений. По версии следствия, действия Графа нанесли материальный ущерб добросовестным кредиторам лесозавода на сумму не менее 755 миллионов рублей. 

Формулировка «не менее» подразумевает отсутствие точной суммы ущерба. Судя по формулировкам следствия, обвинение ее не знает. Если б знало – написало бы до копейки. В тексте обвинения, кстати, отсутствуют потерпевшие юридические лица и сумма причиненного ущерба каждому из них. А потому и защита обвиняемых не знает: кто в деле потерпевшие,  и на какую сумму нанесен им ущерб. Как не знает и то, когда образовалась эта задолженность.

В приложении к обвинительному заключению имеется список потерпевших по делу – перечень из более чем 20 предприятий, которым, по мнению обвинения, действиями Графа был причинен ущерб.

Причем в реестр включены все кредиторы, в том числе “афиллированные”, по мнению следствия, Мышковскому  предприятия – «Гешефт», «Архангельская торговая группа», «Защита-аудит», «Эталон», «Техцентр» и другие.

Для того же, чтобы решить, виноват Граф или нет, нужно понять, какая часть из общего ущерба от банкротства предприятия относится к последствиям неправомерных действий именно Графа. Затем, как утверждают адвокаты по делу, нужно установить какая доля из этой общей суммы ущерба затрагивает интересы каждого конкретного предприятия.
Однако, ни цифры, ни названия компаний или имена людей пострадавших именно от действий Графа (и от каких конкретно его действий) предприятий в зале суда, не прозвучали.

Как известно, и об этом говорилось в ходе судебного разбирательства, сейчас лесозавод проходит конкурсную процедуру. То есть его имущество постепенно распродается, а вырученные средства идут на погашение его долгов. То есть, может случиться и так, что продажа всего имущественного комплекса завода полностью покроет ущерб от его банкротства. А в таком случае, ни ущерба, ни потерпевших не будет вовсе, а значит, не будет и состава преступления.

Иными словами, по завершении двухлетнего судебного процесса открытых вопросов к основному обвинению, выдвинутому против Виталия Графа, остается больше, чем ответов. Не ответив на них, невозможно с уверенностью сказать, что именно Виталий Граф своими умышленными действиями привел завод к краху.

Но мы, руководствуясь желанием стоять на нормах закона и справедливости, все-таки попробуем это сделать.

Что пилил завод?

Допустим, тех сомнений, о которых мы написали выше, нет. Допустим, в июне 2012 года ситуация на предприятии была финансово стабильна и лишь преступные действия Виталия Графа вывели ее из равновесия.

Допустим, известна и точная сумма ущерба, и исчерпывающий перечень потерпевших – предприятий, которые в результате преднамеренного банкротства «Лесозавода №3» понесли материальные потери. Тогда давайте посмотрим, какие же действия руководства завода привели к банкротству.

По версии следствия, придя к руководству «Лесозаводом №3» в июне 2012 года Виталий Граф вовсе не намеревался возрождать предприятие из пепла. Его цель была куда прозаичнее – искусственно «накачать» кредиторкой и без того закредитованное предприятие, объявить о его несостоятельности и, взяв контроль над процедурой банкротства, завладеть имуществом завода. Для того, чтобы реализовать этот хитрый план, Граф первым делом заключает «фиктивный» (по версии следствия) договор поставки лесосырья с ООО «Эталон». 

Это предприятие, кстати, далеко не новое в истории лесозавода. «Эталон» поставлял сырье заводу и в 2010-м, и в 2011-м годах. Но все мы помним, что в 2012 год «Лесозавод №3» вошел без единого договора на поставку сырья. Старые поставщики попросту отказывались подписывать новые контракты из-за гигантских долгов, которые перед ними накопило предприятие. «Эталон» же не только согласился поставлять сырье на лесозавод, но и делал это в долг – с рассрочкой платежа на три месяца. Само собой, и цена на сырье в этом договоре была выше, чем в договоре на 2011 год. Ведь и ситуация на рынке за год изменилась, и процент за товарный кредит «Эталону» брать закон не запрещал. Впрочем, в итоге рост цены по сравнению с 2011 годом составил разумные 5%.

Таким образом, с 9 июня по 31 декабря 2012 года по этому договору «Лесозавод №3» получил сырья на 136 миллионов 256 тысяч рублей – всего 59 821 кубометр кругляка.
Однако, по версии следствия, этого леса на самом деле не было. Обвинение на протяжении всего процесса настаивало на том, что все грузовики и плоты лишь появлялись на заводе, фотографировались, а потом отправлялись дальше – реальным покупателям.

По мнению гособвинителя, это подтверждается тем, что на предприятии были найдены «заготовки» – чистые накладные с подписями руководителей лесозаготовительных компаний и их печатями.

Однако сторона защиты указала на то, что ни одна из этих накладных не имела отношения к ООО «Эталон», которое было единственным предприятием, с кем у лесозавода был заключен договор поставки сырья. То есть, версия с подтасовкой первичной бухгалтерской документации на «фиктивный» лес отпадает.

По версии же защиты, все поступающее на завод сырье фиксировалось – подписывались акты и накладные, которые сопровождались фотографией каждой пришедшей на «Лесозавод №3» транспортной единицы: автопоезда, баржи, вагона или плота.

Предприятие благодаря этим поставкам начало выпускать готовую продукцию и даже ее продавать.

В частности, в период с 9 июня по 31 декабря 2012 года (именно тогда, когда лесозавод получал сырье по «фиктивному» и единственному договору с «Эталоном») предприятие поставило на экспорт и внутренний рынок 32298 кубометров пиломатериалов и 16376 кубометров щепы. За счет выручки от продажи этих товаров, собственно, завод и жил все это время. Так что же тогда пилил и продавал «Лесозавод №3» всю вторую половину 2012 года, если договор с «Эталоном» был фиктивным?

На этот вопрос следствие не ответило. Во всяком случае,  ясности не возникло и в ходе прений сторон в суде.

Впрочем, по версии обвинения, это была не единственная «фиктивная» сделка, заключенная Графом.

К ним следствие отнесло договор на создание техпроекта строительства нового лесоперерабатывающего завода, который предполагалось возвести в рамках модернизации производства, контракт на проведение аудита и еще несколько сделок, главная суть которых, по версии следствия, проста – закредитовать и без того погрязшее в долгах предприятие, приняв к оплате фактически не выполненные работы и не оказанные услуги.

Ответить на вопрос о том, на самом деле все эти сделки были фиктивными или нет, могла бы экспертиза их эффективности. Однако, следствие отказалось от ее проведения. Если сделки фиктивные, то нет никакой необходимости их предметно изучать и анализировать, – решило следствие.

Однако главной претензией к Графу со стороны гособвинения стали не эти договора, а займы, которое предприятие получило на приобретение современного оборудования в рамках планов по модернизации.

Для этого лесозавод оформил несколько займов на общую сумму около 400 миллионов рублей. Их предоставили две архангельские фирмы – «Гешефт» и «Архангельская торговая группа» под залог имущества предприятия.

Причем, что любопытно, в последствии эти компании от залога отказались и сейчас смиренно ждут окончания процедуры банкротства лесозавода.

Практически все средства, полученные по этим договорам, Виталий Граф направил на оплату авансов за поставку оборудования. И тут снова, по версии следствия, оказался не прав.

По мнению государственного обвинителя, вместо приобретения оборудования заемные средства Граф должен был направить на расчеты с кредиторами, главные из которых – поставщики сырья. Мол, отдав лесозаготовительным предприятиям 91 миллион рублей задолженности, завод получил бы столь необходимое ему сырье в объеме, достаточном для возобновления стабильного производства. А уже потом, на прибыль от продажи доски, «Лесозавод №3» мог и модернизацию проводить. 

Логика в этом предложении, безусловно, есть. Если бы не три «но».

Первое – в прошлом материале мы уже выяснили, что завод не мог производить на имевшемся оборудовании конкурентноспособный продукт. Он не мог стать таковым,  так как его себестоимость значительно превышала отпускную цену. Именно по это причине, кстати, завод и подошел к банкротному состоянию еще в 2010 году. То есть, по мнению обвинения, Граф должен был пойти по пути прежнего директора предприятия, Евгения Валькова: взять кредит, отдать долги и дальше уверенной поступью идти к финансовому краху. 

Второе. Кредиты на приобретение оборудования для модернизации были целевыми. То есть Графу деньги дали именно на модернизацию «Лесозавода №3». Потрать он их на другие, пусть и благородные цели, и статья за мошенничество была бы ему гарантирована.

Третье. Не будем забывать и о том, что модернизация завода – это та главная задача, которую перед Виталием Графом поставил собственник предприятия и его совет директоров.

А был ли холдинг?

Однако, мы совсем забыли про другого обвиняемого в этом процессе лесопромышленника и депутата областного собрания Сергея Мышковского.

По версии следствия, именно Мышковский помогал Графу банкротить завод.

Именно Мышковский контролировал предприятия, с которыми «Лесозавод №3» заключал те самые «фиктивные» сделки, о которых мы сказали выше.

Такими предприятиями, как считает обвинение, являются: «Гешефт», «Архангельская торговая группа», УК «Регион-лес», «Эталон», «ДвинаСтройПроект», «Техцентр», аудиторская компания «Защита-аудит» и другие. Все они, по версии следствия, входят в некий холдинг, целиком подконтрольный Сергею Мышковскому. 

Впрочем, слушая то государственного обвинителя, то адвокатов подсудимых, невольно начинаешь удивляться.

Ведь аффилированность того или иного предприятия выяснить просто. Достаточно узнать,  кто является его учредителем (то есть владельцем) или директором. А лучше – выяснить и то и другое сразу.

Как это сделать? Не сложно. Выписку из единого реестра юридических лиц, зная ИНН предприятия, можно в два счета получить на сайте Налоговой инспекции. А уже в ней можно проследить всю историю предприятия – кто и когда его создал, как менялись его собственники и кто и когда его возглавлял.

Если взглянуть на эти документы, на факты, то выяснится, что Мышковский к подавляющему большинству этих предприятий в момент заключения договоров с лесозаводом отношения не имел. Как нет и предприятия, которое на правах материнского объединяло бы все эти фирмы и формочки в единую бизнес-структуру, которую можно было бы назвать холдингом.

Тем не менее, гособвинение настаивает на обратном. В качестве аргументов следствие приводит распечатки телефонных переговоров между Мышковским и некоторыми руководителями якобы подконтрольных ему предприятий (в этих разговорах, к слову, не обсуждаются какие-либо сделки с «Лесозаводом №3»), показания свидетелей, которые видели, как последние куда-то приезжали на автомобиле якобы принадлежащему Мышковскому, родственные связи, которые опять-таки якобы существуют между владельцами, руководителями этих фирм и Мышковским.

Иными словами, обвинение построило свою стратегию на словах, а не на фактах.

Итог процесса – загубленное предприятие

Впрочем, взглянув на все доводы, мнения сторон и факты, приходишь к выводу, что многое, если не все в этой истории построено на словах.

Вместо выписок из ЕГРЮЛ следствие изучает историю знакомства и взаимоотношений подсудимых, потерпевших, свидетелей и прочих причастных.

Вместо анализа эффективности якобы фиктивных сделок, делается акцент на расшифровках телефонных переговоров, где обсуждаются тенденции в лесопромышленной отрасли, покупка и продажа оборудования различными предприятиями и прочие не имеющие отношения к делу темы (расшифровок переговоров между Графом и Мышковским, которые могли бы пролить свет на эту историю, в деле нет).

А вместо изучения накладных и актов на поставленную древесину, сравнения объемов поставок сырья и выпуска готовой продукции, обвинение приводит в суд сторожей и секретарей, которые руку дают на отсечение за то, что никакого леса на заводе в 2012 году не было.

Послушав прения сторон,  становится понятно, что во многом – вместо цифр – домыслы, вместо фактов – слова, хотя и цифр, и фактов в этом многотомном деле более чем достаточно.

В минувшую пятницу, заслушав последние слова обвиняемых, суд удалился в совещательную комнату. Гособвинитель, адвокаты и сами подсудимые тоже удалились – кто куда в ожидании справедливого решения. Для каждого из них справедливость выглядит по-разному. Для прокурора – в 9 годах общего режима и штрафе в 700 тысяч рублей для каждого из подсудимых, а для тех – в оправдании и разъяснении права на реабилитацию. Никуда не делся лишь загубленный «Лесозавод №3», который постепенно уходит в небытие.

—Это, наверное, главный результат уголовного процесса, – считает депутат областного Собрания Андрей Аннин. – Я внимательно следил за его ходом в прессе и могу сделать вывод о том, что он стал порождением борьбы двух групп хозяйствующих субъектов за право взять контроль над банкротством завода. С одной стороны простые кредиторы предприятия – поставщики, с другой – кредиторы залоговые – банки. Причем понятно, что в именно интересах последних было начать распродажу имущества предприятия. Однако я не думаю, что банкротство лесозавода стало последствием намеренных действий Виталия Графа и Сергея Мышковского привели к этому. Я знаю этих людей уже много лет как профессионалов и опытных бизнесменов именно в лесной сфере и уверен в том, что они хотели спаси завод. Более того, эта задача была вполне выполнима. Что же касается уголовного наказания, то считаю, что оно чрезмерное. Ведь банкротство предприятия это нормальный, цивилизованный способ его финансового оздоровления и, не будь этого процесса, банкротство «Лесозавода №3» вполне мы пойти по этому пути. Мне кажется, правоохранительные органы должны более внимательно подходить к таким делам и четко отслеживать грань между естественными экономическими условиями, в которых находилось то или иное предприятие, и криминалом. Экономические условия, кстати, в которых сегодня находится лесная отрасль, далеко не самые благополучные, поэтому надо сохранять немногих профессионалов в этой отрасли. А пока же мы находимся в шаге от того, чтобы с мыльной водой выплеснуть ребенка. Вот только для себя я не могу ответить на другой вопрос – кому от этого станет лучше? Государству? Правоохранительным органам? Участникам процесса банкротства? Думаю, ни тем, ни другим, ни третьим.